Первая треть XVIII века. Дерево, паволока, левкас, темпера; 57,5 х 48 х 5 см. КП 7181 Поступила в музей в 1970 году. Происходит из МНЗБМ, куда попала из Рузаевского молитвенного дома, Реставрирована в «Росреставрация» СНРПМ-2, с 8.09.1974 года по 25.01.1975 года Ю.В. Новиковым
Об апостоле и евангелисте Иоанне Богослове см. каталог № 5.
Данная икона являлась частью левой створки царских врат иконостаса, о чем свидетельствует одновременная со средником иконы золоченая накладная рама, выполняющая и роль шпонок.
Данный образ был дважды записан. Первый раз в XVIII веке глухая синяя темперная запись покрыла воздушный авторский фон, нанеся существенный вред колориту живописи. Однако иконография после первой записи оставалась практически без изменения. Во второй раз образ был полностью записан масляными красками в сухой академической манере. Вместо Иоанна Богослова была создана икона «Илия пророк в пустыне», именно под таким названием она и поступила в 1974 году на реставрацию. В центре на фоне пещеры был изображен Илия в виде сидящего старца, опирающегося на посох, в верхних углах помещались птицы, питавшие пророка в пустыне.
На авторском изображении фигура евангелиста занимает почти весь средник. Апостол представлен сидящим в трехчетвертном повороте в правую от зрителя сторону со слегка склоненной головой. На коленях Иоанна раскрытое Евангелие с красным обрезом, украшенным золотым растительным орнаментом, с первыми строками его текста: В начале // бе слово, // и слово [бе] //к Богу // и Бог // бе [слово] се бе иско//ни к Богу// и вся тем // [быша] иба // и без него ни //что же бысть» (В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть…) (Ин. I, 1-5) [1, с.1127]. Роль полей на иконе выполняет крупный орнамент, в котором среди растительных мотивов переплетаются и животные. Так, например, чуть выше левой руки и немного ниже правого плеча в симметричных завитках правого и левого полей иконы изображена голова птицы – орла, символа евангелиста Иоанна Богослова.
«Традиция соотнесения образов четырех апокалиптических существ (Откр. IV, 7) с четырьмя евангелистами восходит к святоотеческим толкованиям, известным с раннехристианского времени. Эта традиция существовала в нескольких вариантах и имела различные объяснения. Одним из самых распространенных было толкование Иеронима Стридонского (IV в.), основанное на особенностях текстов четырех Евангелий. Так, по его мнению, символ евангелиста Матфея – ангел, напоминает о генеалогии рода Христа «по человечеству», с которой начинается первое Евангелие. Лев соотносится с проповедью Иоанна Крестителя в пустыне, открывающей Евангелие от Марка, поскольку именно с Иоанном Крестителем традиционно связывается ветхозаветное пророчество Малахии о «гласе вопиющего в пустыне» (Мал. III, 1); телец – с описанным в начале Евангелия от Луки благовестием первосвященнику Захарии, которое произошло у жертвенника ветхозаветного иерусалимского храма; орел – с возвышенным зачином Евангелия от Иоанна» [2, с.240].
Художественный стиль иконы исключительно высокого качества и не менее редкой оригинальности. В нем доминируют барочные черты в своеобразном иконописном преломлении, развивающем традиции школы патриарших иконописцев или мастеров Оружейной палаты. Объем лика с выпуклым лбом моделирован мягкими светотеневыми и тональными переходами. Колорит личного мягкий, живоподобный, со светлыми охрениями и деликатной подрумянкой. Объемно трактованный лик контрастирует с орнаментальной условностью складок риз и сделанными пуантелью высветлениями, переливающимися на солнце и превращенными в драгоценное украшение ткани.
Литература:
1. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. Ульяновск, ТОО «Стрежень», 1997, 1376 с. 2. Вахрина В.И. Иконы Ростова Великого М.: Северный паломник, 2006, – 448 с.
Д.В. Фролов, к. филол. н., заместитель директора по научной работе
