Середина-вторая половина XVIII века Дерево, паволока, левкас, темпера. 70,5 х 56,5 х 3 см. КП 2337 Поступила в музей в 1938 году Происхождение – из Иоанно-Богословской церкви города Саранска. Реставрирована в «Росреставрация» Министерства культуры РСФСР с 5.11.1974 г. по 20.12.1976 г. Л.П. Евзерихиной
Иконография публикуемого произведения традиционна и фиксируется в произведениях древнерусских иконописцев уже в XIII веке (например поясной образ Христа Вседержителя из Ярославля первой четверти XIII в. [5, с. 104-106]). На новгородских памятниках Спаситель в подобной позе с именословным перстосложением благословляющей десницы (сидящий на престоле в полный рост) широко распространен как центральный образ деисусного ряда иконостаса начиная с XV века (см., например, икону третьей четверти XV в. предположительно из церкви св. Власия в Новгороде [4, с.271]).
На публикуемом памятнике подобная иконография представлена в усеченном варианте – Спаситель представлен по пояс, с благословляющей десницей и открытым Евангелием, стоящим на колене и придерживаемом левой рукой.
Однако вместе со всей традиционностью иконографической схемы очевиден и ряд отступлений от древних канонов. Чаще всего на русских иконах XIV-XVII вв. один конец синего гиматия спускается с правого плеча Спасителя, оставляя открытым красный хитон с клавом. Затем гиматий заворачивается вокруг пояса, образуя складку, вызывающую ассоциации с препоясанием ветхозаветного первосвященника (Лев. XVI, 4) [1, с.112], узаконенным христианской Церковью как непременная часть облачений новозаветного священства [3, с. 136].
На публикуемой иконе на хитоне на правом плече отсутствует полоса клава, несущая глубокое значение – являющаяся символом посланничества (миссии); поэтому «клав был усвоен, прежде всего, Христу, как посланному в мир Богом Отцом для спасения мира»[8, с.111]: «Воля Пославшего меня есть та, чтобы всякий, видящий Сына и верующий в него, имел жизнь вечную», «Никто не может придти ко Мне, если не привлечет его Отец, пославший Меня; и Я воскрешу его в последний день» (Ин. VI, 40, 44) [1, с. 1136]. В иконописи клав обязателен и при изображении апостолов и пророков, как истинных посланников Бога.
Синий гиматий, как на большинстве икон, не лежит на правом плече, а спускается с него позади фигуры. На публикуемом памятнике Спаситель препоясан не гиматием, как обязывает канон, а хитоном, образующим на поясе поперечные складки, разделанные твореным золотом. Необычно изображены и волосы Христа – иконам данного типа усвоена асимметричная прическа с волнистой прядью у шеи справа, в то время как на данном памятнике власы изображены так, как это типично для изображений Спаса Нерукотворенного – в две-три «косицы» с каждой стороны (см. перевод с иконы Спаса Нерукотворного XVII века [7, с.91]).
Десница с именословным перстосложением начинает широко распространяться в памятниках XV-XVI вв. Н.П. Кондаков полагал, что такой характер благословения восходит к античным образцам и должен истолковываться как передача учительного, ораторского начала [6, с. 55].
Тема второго пришествия и обретения верного пути спасения передается не только прекрасно сохранившимися иконографическими деталями – солнцем и луной, но и содержанием надписи на раскрытом Евангелии с красным обрезом, декорированным растительным орнаментом: «Прiидите… [благо]//словенiи Отца// моего нас// ледуйте оуго// тованное вам// ц(а)р(с)твие от сло// жения мiра// взалкахся бо// и дасте ми я// сти : возжада// хся . и напоис// те мя : стране// нъ бехъ и в(в)е// досте мене.// нагъ, и оде// ясте мя : бо» (Мф. XXV, 34-36) На левой странице сверху мелко: «От м(а)тф», на левом поле этой же страницы – «зач. рs» - Евангелие от Матфея, зачало 106. Этот текст повествует о Страшном суде и вечной жизни, которая уготована праведникам, творившим добрые дела: «Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне» (Мф. XXV, 34-36) [с.1047].
Необходимо отметить, что изображения солнца и луны в иконографии Господа Вседержителя на публикуемом памятнике уникальны и не находят аналогов не только в древнерусских произведениях, но и в иконах более позднего времени.
Только в произведениях древней Руси со сложной догматикой мы находим изображения солнца и луны рядом со Христом (но не в иконографии Вседержителя). Начиная с XVI века русская иконопись пошла по пути «буквальной реализации ранневизантийской теории символизма» [2, с. 378.], и иконное пространство наполнилось множеством аллегорических изображений, трактовка которых чрезвычайно сложна, поскольку «символика превращает являение в идею, а идею в картину» [10], понимание которой доступно только избранному зрителю.
Примером подобного произведения с изображением солнца и луны может служить верхний регистр образа «Единородный Сыне и Слове Божий» из четырехчастной иконы Благовещенского собора Московского Кремля середины XVI века. «Символика этих изображений очевидна: сложное колончатое сооружение, напоминающее античное здание, ангелы с луной и сферой олицетворяют собой ветхозаветный храм, Ветхий завет; белая церковь, ангелы с солнцем и чашей представляют новую церковь (небесную и земную), Новый завет. Не случайно поэтому лик восседающего в сферах «славы» Бога Сына Христа Еммануила обращен к церкви, на которую он указывает простертой рукой» [11]. Очевидно, что на публикуемом памятнике луну и солнце можно рассматривать в подобном же контексте, однако, символизм данных светил в духовной культуре настолько многоярусен и многогранен, что сложно перечислить все уровни понимания. Так это и День, и Ночь – образы света и тьмы. Кроме того, это образы Жизни и Смерти, «и в смерть достоит причаститися всякому человеку, и в епитеми христианом, ни единому человеку, христианину будучи, мужу, или жене, малу или велику, и стару и молоду, не достоит умрети без покаяния ... или в нощь или в день» [9, с. 115]. Одновременно солнце и луна – символ Неба, о котором Христос в изрекает в Евангелии, говоря о втором пришествии: «Истинно говорю вам: не прейдет род сей, как все сие будет; небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут. О дне же том и часе никто не знает, ни Ангелы небесные, а только Отец Мой один» (Матф. XXIV:34-36) [с.1045]; или: «Истинно говорю вам: не прейдет род сей, как все это будет. Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут. О дне же том, или часе, никто не знает, ни Ангелы небесные, ни Сын, но только Отец» (Мар. XIII:30-32) [с.1074].
К особенностям публикуемого памятника следует прибавить и необычный темно-синий фон иконы. Даже двойная опушь – тонкая линия, обрамляющая икону по периметру, повторяя цвета облачения Спасителя, наполнена догматическим смыслом, – красный (символ плоти и крови, в данном случае – человеческой сущности Христа) и синий (цвет небесный – Божественной сущности) повторно указывают на Богочеловеческую природу Иисуса Христа, Спасителя Мира.
Драматичен и торжественен темный колорит иконы, построенный на сочетании синего и красного. Христос здесь не просто Всеблагой Господь-Вседержитель, но и грозный судия: «Он есть определенный от Бога Судия живых и мертвых» (Деян. X:42) [1, с.1177]. Самым светлым пятном на произведении является открытое Евангелие – символ и «учебник» христианской жизни, невольно притягивающее взгляд к страницам текста, повествующего о воздаянии праведным на грядущем Страшном Суде.
На полях иконы избранные святые, возможно, соименные семье жертвователя иконы, или, наиболее почитаемые в определенном приходе или монастыре. На правом поле изображены св. апостол Павел и праведная Елизавета, на левом – св. апостол Петр и пророчица Анна.
Необходимо отметить, что данная, судя по размерам, храмовая икона служила выносной, поскольку до реставрации 1974-76 гг. затыль и торцы памятника закрывала тканевая «рубаха», а посередине иконы на обороте с правой и левой стороны крепились две латунные ручки, на восьми шурупах каждая.
В XIX веке икона была «поновлена» масляными красками. Остатки значительно утраченного авторского живописного слоя лика расчищены при реставрации.
Литература:
1. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. Ульяновск, ТОО «Стрежень», 1997, 1376 с. 2. Бычков В.В.Русская средневековая эстетика XI - XVII века. М., 1992. С. 378. 3. Вениамин, архиеписком Нижегородский и Арзамасский. Новая Скрижаль, или объяснение о Церкви, о литургии и о всех службах и утварях церковных. СПб 1899. Т. 1. 380 с. 4. Иконы Великого Новгорода XI- начала XVI века. М.: Северный паломник, 2008, – 552 с. 5. Иконы Ярославля XIII – середины XVII века. Шедевры древнерусской живописи в музеях Ярославля. Том. 1. М.: Северный паломник, 2009 – 578 с. 6. Кондаков Н.П. Лицевой иконописный подлинник. Иконография Господа и Спаса нашего Иисуса Христа. Т.1., СПб, 1905, 406 с. 7. Маркелов Г.В. Книга иконных образцов. Т.1., СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2006, - 584 с. 8. Монахиня Иулиания (Мария Николаевна Соклова) Труд Иконописца. М. Изд-во Троице-Сергиевой лавры, 1995, 220 с. 9. Смирнов С. Древнерусский духовник. Исследование по истории церковного быта. М., 1914. – 520 с. 10. http://nesusvet.narod.ru/ico/books/chumakova_2.htm 11. http://www.icon-art.info/masterpiece.php?lng=ru&mst_id=2157
Д.В. Фролов, к. филол. н., заместитель директора по научной работе
