Дорогие друзья, мы начинаем серию этнографических публикаций по материалам отчётов, хранящихся в научном архиве музея. Документальные материалы архива наглядно иллюстрируют почти всю вековую историю МРОКМ имени И.Д. Воронина: повседневную работу нескольких поколений музейщиков, концепции экспозиций, публикации, экспедиции, сотрудничество с научными учреждениями. Среди этих документов встречаются уникальные свидетельства, имеющие не только республиканскую, но и российскую значимость.
С 1953 по 1969 гг. на территории Мордовской АССР и других республик и областей Поволжья работала Комплексная Мордовская этнографическая экспедиция, организованная Институтом и этнографии имени Н. Н. Миклухо-Маклая АН СССР совместно с учеными НИИЯЛИЭ при Совете Министров Мордовской АССР. Возглавляла экспедицию специалист по этнографии народов Среднего Поволжья и Приуралья, старший научный сотрудник сектора этнографии народов Прибалтики и Поволжья ИАЭ РАН доктор исторических наук Вера Николаевна Белицер (1903 – 1983).
На основе сведений, собранных участниками экспедиции, был издан ряд отдельных статей, а также три тома Трудов Мордовской этнографической экспедиции: «Вопросы этнической истории мордовского народа» (М., 1960), «Исследования по материальной культуре мордовского народа» (М., 1963) и «Народная одежда мордвы» (М., 1973).
Колоссальный полевой материал (фото, рисунки, опросные листы, карточки, дневники) хранится в Институте этнологии и антропологии РАН, НИИ РМ при Правительстве РМ, личных архивах участников экспедиции. Несколько подшивок с опросными листами и рисунками поступило в 1955 – 1959 гг. и в Республиканский краеведческий музей Мордовской АССР.
Заглянем в одну из них – картонную канцелярскую папку с машинописными материалами на 146 пожелтевших листах. На папке надписи: «Начата 1 июня, окончена 8 августа 1959 года. Собиратель – В.Н. Белицер». В содержании – пронумерованные от 1 до 146 стандартные формы с наименованием научного учреждения: «Институт этнографии АН СССР». В шапке указано название экспедиции и год записи материала, фамилия собирателя. Ниже, в четырех графах – тема и подтема карточки (сведения о селе, постройки, внутреннее убранство, обычаи, обряды и т.п.), народ (мордва-мокша и эрзя), сведения об информаторе, место сбора сведений.
Материал собран в 8 селах и деревнях 6 районов МАССР: Волгапино (Рыбкинский, ныне Ковылкинский), Старое Дракино (Ковылкинский), Подгорное Конаково (Темниковский), Старые Пичингуши (Ельниковский), Старые и Новые Верхиссы и Шадымо-Рыскино (Инсарский), Мордовское Давыдово (Кочкуровский). Он сгруппирован по темам: общие сведения о населенном пункте, жилище; обряды и обычаи (при строительстве дома, троицкие, похоронные). Отдельная подборка посвящена традиционному костюму.
Первые листы посвящены Волгапино (м. Валгапеле) – старинному мокшанскому селу на реке Мокше, которое достаточно давно привлекало внимание исследователей. На основе собранного здесь с 1891 по 1910 гг. этнографического материала М.Е. Евсевьев написал статью «Братчины и другие религиозные обряды мордвы Пензенской губернии», опубликованную в журнале «Живая страница» Императорского Русского географического общества в 1914 г.
Каким же увидели село этнографы без малого полвека спустя? «290 дворов, семилетняя школа. До 5 класса преподавание ведётся на мордовском языке, после – на русском. В селе действующей церкви нет, и вообще, действующая церковь очень далеко, но священник выполняет все требы на дому: венчает, крестит, совершает похоронный обряд».
«Избы строят свои плотники из различного дерева – осины, дуба, ольхи, берёзы – какой отпустят. Если есть возможность, то заготавливают лес зимой, когда не бродят в нём соки. Такие деревья дольше не гниют. Все дома рубят «в угол» (простейшая рубка). Окна в более новых домах створчатые, в более старых – задвижные. Крыши четырёхскатные, крыты соломой «внатруску», сверху приваленной жердями».
Из отчёта видно, что большая часть домов в селе в 1959 г. была из дерева (95 из 100 осмотренных), на столбах без фундамента, с 2 – 3 окнами по фасаду, под соломенными крышами (75 домов), без крыльца и палисадника, с дощатыми или плетнёвыми сенями и дворами, обнесёнными плетнём. На 100 домов было 45 бань.
«Возможно, что из-за пожаров, но в избах Волгапина старых особенностей не сохранилось. Здесь нельзя встретить «потмар» (ларь для хранения посуды, расположенный рядом с печью) и «кершпель» (деревянный настил от печи до задней стены), очень редко найдёшь коник (широкую лавку у входной двери) и полати (настил над входной дверью). Русская печь здесь называется «пенакуд». Под её шестком устраивается шкафчик «пенакадал». Во многих домах можно встретить плетённый из прутьев «пенчкар» для ложек и оплетённые берестой горшки. Лавки носят специальные названия».
«При закладке сруба на два венца (уровень настилания пола) устраивают моленье и угощенье плотникам. Хозяин приносит небольшое деревце (чаще вишню) и сажает посередине сруба. Выкапывают его, когда настилают крышу».
Обращают внимание хорошо сохранившиеся обычаи, связанные с новосельем: «Переход в новый дом совершают чаще ночью. Перед этим в старом доме пекут пирог, в новом доме кладут его на стол и молятся Юртаве (покровительнице дома)». «На новоселье хозяйка непременно варит курицу. В «шкай угол» (красный угол) в новом доме ставят вино, квас, буханку хлеба и, обращаясь к Юртаве говорят: «Юртава, Юртава, дай нам здоровья!».
Многие обряды, отмечает В.Н. Белицер, стали воспоминаниями: «Около села когда-то росли три липы, о них упоминает Евсевьев, теперь этих лип нет. К этим липам стекалось паломничество на Петров день». «65-летний старик, сторож сельсовета, помнит, что, когда он был маленьким, то отец его тайно опахивал свою усадьбу потому, что дохли лошади». «После окончания уборки урожая устраивали «нуммаштема»: оставляли колосья и завязывали их, в середину клали хлеб, соль, вокруг ставили серпы, затем молились о здоровье».
